В волосатые еще года у одного крутого царя было три сына. Как обычно, собственно. Ни разу не слыхал, чтоб у царя было четыре сына. Или пять там. Про шесть вообще молчу. Когда сыновья достигли предпенсионного возраста, царь собрал их и говорит:
- Сынки мои разлюбезные, покуда я еще не откинул копыта на фиг, мне охота бы вас женить и все такое.
Сыновья отцу отвечают:
- А без этого никак не обойтись? А то что-то неохота.
- Вот что, сынки, не злите-ка меня, а возьмите по стволу, выходите в чистое поле и шмаляйте: в кого пули попадут, там и судьба ваша.
Сыновья поклонились отцу (а когда тот отвернулся, изобразили из пальцев ему в спину неприличные знаки), взяли по волыне, вышли в чистое поле, передернули затворы (нет, не в том смысле) да и выстрелили.
У старшего сына пуля попала на боярский двор, подранила дочь Боярского. У среднего сына попала на купеческий двор, застрелила насмерть купеческую дочь.
А у младшего сына, Ивана-царевича, пуля улетела сам не знает куда. Вот он шел, шел, дошел до болота, видит - сидит жаба, истекает кровью. Иван-царевич говорит ей:
- Жаба, жаба, что, хреново тебе?
А жаба ему отвечает:
- Возьми меня замуж, добрый человек!
- Что ты, охренела, как я возьму в жены практически мертвую жабенку? Я что, некрозоофил что ли какой?
- Бери пока дают. Я такой минет тебе сделаю, про женщин позабудешь навсегда.
Обрадовался Иван-царевич. Взял жабу, принес домой, оприходовал, подлечил. Мазь Вишневского там, лейкопластырь всякий, выжила, одним словом.
Сына женили на дочери Боярского, среднего вообще на какой-то левой балерине, а Ивана-царевича - на жабе. Как-то позвал царь сыновей:
- Сыновья все женаты, понимаешь, а отец родной в рванине ходит, как чмо. Пускай ваши жены достанут мне к завтрему по рубашке от кутюр.
Сыновья поклонились отцу и пошли. Иван-царевич приходит домой, сел и Голлума повесил. Ой, то есть повесил он свою голову... это оговорочка вышла. А жаба и спрашивает его:
-Ква-ква-квакие проблемы, муженек?
- Да батюшка велел тебе к завтрему рубашку ему где-нибудь нарыть.
Жаба отвечает:
- Не парься, Иван-царевич, ложись-ка лучше на боковую, а я все проблемы порешаю.
Иван-царевич утром проснулся, а рубашка уж лежит на столе. Обрадовался Иван-царевич, взял рубашку, понес к предку.
Царь в это время принимал подгоны от старшеньких. Старший сын развернул рубашку, царь заценил ее и сказал:
- В этой рубашке я и на даче бы не стал шариться.
Средний сын развернул рубашку, царь сказал:
- А это вообще говно, а не рубашка.
Ваня развернул свою матерую рубашку, изукрашенную хитрыми узорами. Царь только взглянул:
- Ахренительная распашонка, - да тут же и напялил ее на себя.
Потом еще была история с хлебом. Царю приперло булкинса похавать добрячьего. Так он те хлебцы, что жены старшеньких спекли, запарафинил и в помойку выкинул, а Ванин хлеб сожрал с большим аппетитом, даром что тот лягушачьей икрой провонял.
Пошли братья по домам - те двое - и трут между собой:
- Свезло Ване с женой: и минет ловкий, и подвязки мощные. А у нас одни геморрои в половой и прочей жизни.
Братья злятся, проблемы у самих. У дочери Боярского усы прорезались и голос сел, напялит шляпу и орет под гитару дурным голосом: "О-о-о-о зелена-гла-а-за такси...". А балерина загуляла совершенно по-скотски и на канфетамины подсела.
А Ваня и в ус не дует: освоил 101 позу лягушачьей камасутры и отвисает по полной. Только "Ква", "Ква-ква" да "Я кончаю, кончаю" из избушки раздается.
Приказал царь как-то трем своим сыновьям, чтобы завтра явились к нему на тусовку вместе с женами. Опять воротился Иван-царевич домой как в штаны насрал.
Жаба по полу скачет:
- Ква-ква, кваня, что припух? Или услыхал от батяни слово злое-матершинное?
- Жаба, жаба, как мне не хмуриться? Батюшка наказал, чтобы я пришел с тобой на пир, а мне неудобняк чо-то. Засмеют еще.
Жаба отвечает:
- Не тужи, Ваня, дуй на тусу один, а я вслед за тобой подскочу. Как услышишь взрыв какой, не шугайся. Спросят тебя, скажи: "Это не шахиды залетные озоруют, а моя лягушонка в коробчонке едет".
Иван-царевич и пошел один. Вот старшие братья приехали с женами, сидят, Ваню стебают жестко:
- Что же ты без жены приперся? Хоть бы в аквариуме ее принес. Где ты такую красоточку-то выискал? Чай, все болота исходил.
Царь с сыновьями, с невестками, с братвой сели за столы дубовые и давай отвисать. Вдруг долбануло вроде как грамм триста тротила, весь дворец затрясся. Гости в панику ударились, засуетились, а Иван-царевич говорит:
- Не ссыте, честные гости: это моя лягушонка в коробчонке приехала, только-то и всего.
Подлетел к царскому крыльцу белый лимузин, и выходит оттуда Василиса Премудрая: 90-60-90, вечернее платье от Дольче&Габана, голливудская улыбка, все дела. Ваня подкатил сзади сразу же, кольцо тайком с пальца сдернул:
- Кажется, я видел вас во сне, - говорит.
- А наяву? - повернулась Василиса. - Что, не узнал, муженек?
Покраснел Иван-Царевич. "Чуть не облажался", - думает.
Стали гости жрать, пить, веселиться. Попили, поели, настало время танцпола. Василиса Премудрая подхватила Ивана-царевича и пошла. Уж она плясала, плясала, танго, лезгинку, фокстрот. Все просто офигели с такой танцорши великой и качественной тетки в одном флаконе. А Ваня сидит, грустит чего-то.
- Что случилось, мой золотой? - спрашивает Василиса.
- Да я как-то привык уже к жабе-то, - отвечает Ваня. - А в таком виде ты меня не возбуждаешь совсем.
- Да какие проблемы? - отвечает Василиса. - Щас за кожей домой смотаемся, стану жабой опять.
Сорвались они с пати, поехали на лимузине домой. А дома-то и нет. Сгорел домик-то. Ваня забыл перед уходом электродрочилку выключить.
- Ах, Ваня-Ваня, какой же ты косяк глобальный спорол? - говорит жаба. - Кожа-то моя сгорела. Если бы ты еще только три дня подождал, я бы вечно лягушкой была. А теперь гуд бай, мой мальчик. Ищи меня за тридевять земель, в тридесятом царстве, у Кощея Бессмертного...
Обернулась Василиса Премудрая серой кукушкой и улетела в окно. Ваня погоревал-погоревал, да и пошел опять на болото. Не переть же буром на этого безбашенного отморозка Кощея. Завалит еще, чего доброго, или инвалидом сделает. Наловил себе лягушек да жаб полное ведро - и домой. Волшебная - не волшебная, какая разница. Естественные отверстия организма те же, да и на морду все одинаковые. Ну а поболтать с женой все равно было особенно не о чем. Разные социальные слои, знаете ли.
И начал Ваня жить-поживать, да добро наживать. На лимузине кататься, рейвы посещать, с земноводными оргии устраивать. Именно так, собственно, и появился человек-амфибия по имени Ихтиандр. Но это уже совсем другая сказка...
- Сынки мои разлюбезные, покуда я еще не откинул копыта на фиг, мне охота бы вас женить и все такое.
Сыновья отцу отвечают:
- А без этого никак не обойтись? А то что-то неохота.
- Вот что, сынки, не злите-ка меня, а возьмите по стволу, выходите в чистое поле и шмаляйте: в кого пули попадут, там и судьба ваша.
Сыновья поклонились отцу (а когда тот отвернулся, изобразили из пальцев ему в спину неприличные знаки), взяли по волыне, вышли в чистое поле, передернули затворы (нет, не в том смысле) да и выстрелили.
У старшего сына пуля попала на боярский двор, подранила дочь Боярского. У среднего сына попала на купеческий двор, застрелила насмерть купеческую дочь.
А у младшего сына, Ивана-царевича, пуля улетела сам не знает куда. Вот он шел, шел, дошел до болота, видит - сидит жаба, истекает кровью. Иван-царевич говорит ей:
- Жаба, жаба, что, хреново тебе?
А жаба ему отвечает:
- Возьми меня замуж, добрый человек!
- Что ты, охренела, как я возьму в жены практически мертвую жабенку? Я что, некрозоофил что ли какой?
- Бери пока дают. Я такой минет тебе сделаю, про женщин позабудешь навсегда.
Обрадовался Иван-царевич. Взял жабу, принес домой, оприходовал, подлечил. Мазь Вишневского там, лейкопластырь всякий, выжила, одним словом.
Сына женили на дочери Боярского, среднего вообще на какой-то левой балерине, а Ивана-царевича - на жабе. Как-то позвал царь сыновей:
- Сыновья все женаты, понимаешь, а отец родной в рванине ходит, как чмо. Пускай ваши жены достанут мне к завтрему по рубашке от кутюр.
Сыновья поклонились отцу и пошли. Иван-царевич приходит домой, сел и Голлума повесил. Ой, то есть повесил он свою голову... это оговорочка вышла. А жаба и спрашивает его:
-Ква-ква-квакие проблемы, муженек?
- Да батюшка велел тебе к завтрему рубашку ему где-нибудь нарыть.
Жаба отвечает:
- Не парься, Иван-царевич, ложись-ка лучше на боковую, а я все проблемы порешаю.
Иван-царевич утром проснулся, а рубашка уж лежит на столе. Обрадовался Иван-царевич, взял рубашку, понес к предку.
Царь в это время принимал подгоны от старшеньких. Старший сын развернул рубашку, царь заценил ее и сказал:
- В этой рубашке я и на даче бы не стал шариться.
Средний сын развернул рубашку, царь сказал:
- А это вообще говно, а не рубашка.
Ваня развернул свою матерую рубашку, изукрашенную хитрыми узорами. Царь только взглянул:
- Ахренительная распашонка, - да тут же и напялил ее на себя.
Потом еще была история с хлебом. Царю приперло булкинса похавать добрячьего. Так он те хлебцы, что жены старшеньких спекли, запарафинил и в помойку выкинул, а Ванин хлеб сожрал с большим аппетитом, даром что тот лягушачьей икрой провонял.
Пошли братья по домам - те двое - и трут между собой:
- Свезло Ване с женой: и минет ловкий, и подвязки мощные. А у нас одни геморрои в половой и прочей жизни.
Братья злятся, проблемы у самих. У дочери Боярского усы прорезались и голос сел, напялит шляпу и орет под гитару дурным голосом: "О-о-о-о зелена-гла-а-за такси...". А балерина загуляла совершенно по-скотски и на канфетамины подсела.
А Ваня и в ус не дует: освоил 101 позу лягушачьей камасутры и отвисает по полной. Только "Ква", "Ква-ква" да "Я кончаю, кончаю" из избушки раздается.
Приказал царь как-то трем своим сыновьям, чтобы завтра явились к нему на тусовку вместе с женами. Опять воротился Иван-царевич домой как в штаны насрал.
Жаба по полу скачет:
- Ква-ква, кваня, что припух? Или услыхал от батяни слово злое-матершинное?
- Жаба, жаба, как мне не хмуриться? Батюшка наказал, чтобы я пришел с тобой на пир, а мне неудобняк чо-то. Засмеют еще.
Жаба отвечает:
- Не тужи, Ваня, дуй на тусу один, а я вслед за тобой подскочу. Как услышишь взрыв какой, не шугайся. Спросят тебя, скажи: "Это не шахиды залетные озоруют, а моя лягушонка в коробчонке едет".
Иван-царевич и пошел один. Вот старшие братья приехали с женами, сидят, Ваню стебают жестко:
- Что же ты без жены приперся? Хоть бы в аквариуме ее принес. Где ты такую красоточку-то выискал? Чай, все болота исходил.
Царь с сыновьями, с невестками, с братвой сели за столы дубовые и давай отвисать. Вдруг долбануло вроде как грамм триста тротила, весь дворец затрясся. Гости в панику ударились, засуетились, а Иван-царевич говорит:
- Не ссыте, честные гости: это моя лягушонка в коробчонке приехала, только-то и всего.
Подлетел к царскому крыльцу белый лимузин, и выходит оттуда Василиса Премудрая: 90-60-90, вечернее платье от Дольче&Габана, голливудская улыбка, все дела. Ваня подкатил сзади сразу же, кольцо тайком с пальца сдернул:
- Кажется, я видел вас во сне, - говорит.
- А наяву? - повернулась Василиса. - Что, не узнал, муженек?
Покраснел Иван-Царевич. "Чуть не облажался", - думает.
Стали гости жрать, пить, веселиться. Попили, поели, настало время танцпола. Василиса Премудрая подхватила Ивана-царевича и пошла. Уж она плясала, плясала, танго, лезгинку, фокстрот. Все просто офигели с такой танцорши великой и качественной тетки в одном флаконе. А Ваня сидит, грустит чего-то.
- Что случилось, мой золотой? - спрашивает Василиса.
- Да я как-то привык уже к жабе-то, - отвечает Ваня. - А в таком виде ты меня не возбуждаешь совсем.
- Да какие проблемы? - отвечает Василиса. - Щас за кожей домой смотаемся, стану жабой опять.
Сорвались они с пати, поехали на лимузине домой. А дома-то и нет. Сгорел домик-то. Ваня забыл перед уходом электродрочилку выключить.
- Ах, Ваня-Ваня, какой же ты косяк глобальный спорол? - говорит жаба. - Кожа-то моя сгорела. Если бы ты еще только три дня подождал, я бы вечно лягушкой была. А теперь гуд бай, мой мальчик. Ищи меня за тридевять земель, в тридесятом царстве, у Кощея Бессмертного...
Обернулась Василиса Премудрая серой кукушкой и улетела в окно. Ваня погоревал-погоревал, да и пошел опять на болото. Не переть же буром на этого безбашенного отморозка Кощея. Завалит еще, чего доброго, или инвалидом сделает. Наловил себе лягушек да жаб полное ведро - и домой. Волшебная - не волшебная, какая разница. Естественные отверстия организма те же, да и на морду все одинаковые. Ну а поболтать с женой все равно было особенно не о чем. Разные социальные слои, знаете ли.
И начал Ваня жить-поживать, да добро наживать. На лимузине кататься, рейвы посещать, с земноводными оргии устраивать. Именно так, собственно, и появился человек-амфибия по имени Ихтиандр. Но это уже совсем другая сказка...