- Вы понимаете, что издательство на грани закрытия? – главный редактор не на шутку разбушевался. – И это сейчас, во время экономического подъема страны, во время, так сказать, ренессанса бумажных книг! Когда не пишет только бревно! А у вас нет никаких задумок!
Он сел обратно в кресло и налил стакан воды. Алексей Андреевич Ульянов только пришел в издательство и сразу взялся, как он сам говорил, «вытрясать пыль из старых диванов». Полный, с короткими ручками и ножками, он катался колобком по кабинетам и требовал свежих идей. Талантливый рекламщик и управленец, в литературе он смыслил не больше первокурсника политехнического вуза. Впрочем, как он сам говорил – главное, это найти хорошего секретаря.
- Мы могли бы взять топовых авторов интернета, - отозвался редактор отдела фантастики. – Клевицкий, Ляхов, Буранов. Иван Колдун наконец. Выбирайте любого.
Алексей Андреевич недовольно фыркнул:
- Они на пике популярности. Их читают, с них можно кое-что поиметь. Но это – день сегодняшний. А нам нужен прорыв, новое слово в литературе! Без этого мы в… Машенька, что вы там делаете? И это во время совещания! Ну-ка дайте сюда смартфон!
Ответственный секретарь покраснела и отдала гаджет. Алексей Андреевич глянул на экран и удивленно произнес:
- Тексты ру? Кто-то еще пользуется этой древностью? Да этот сайт давно пора закрыть – там же интерфейс еще времен царя Гороха. Во что же вы, Машенька, как говорит молодежь, втыкаете? Юрьев Павел Петрович, «Бабочка и слон».
- Там два рассказа и повесть, - Машенька сказала это четко и с достоинством.
Алексей Андреевич поймал себя на том, что никак не может оторваться от текста. Автор словно рисовал картину легкими, воздушными мазками. Образы возникали и тут же расплывались как по взмаху волшебной палочки.
- Выясните мне, где можно найти этого Юрьева, - сказал Алексей Андреевич, закрыв, наконец, рот. – Впрочем, я сам займусь. Машенька, срочно, повторяю, срочно гляньте в интернете все книги Юрьева, какие найдете. Я хотел вас наказать, но если дело выгорит, вам полагается премия. Всем спасибо, все свободны.
***
Отыскать нужный адрес оказалось не просто. Только с помощью связей в полиции и паспортном столе Алексей Андреевич выяснил, что Юрьев продал трехкомнатную квартиру и переехал в старое общежитие на окраине города.
Дом на улице Матросова оказался старой, добротной кирпичной постройкой с шиферной крышей. Внутри – коридоры с множеством комнат, общая кухня, душ и несколько уборных на этаже. В расписанном неприличными словами холле сохранились остатки помещения для вахтеров. Неужели кто-то еще так живет?
Алексей Андреевич постучался в деревянную дверь, впрочем, не особенно надеясь на ответ.
- Кто там? – раздался молодой и звонкий голос.
- Мне бы Юрьева Павла Петровича.
Дверь открылась. От ужасной вони Алексея Андреевича едва не стошнило. На пороге стоял косматый старик с одутловатым лицом и глубоко запавшими глазами. От него разило мочой и перегаром.
- Это точно… вы, Юрьев? – только и вымолвил Алексей Андреевич.
- Он самый, - ответил старик мальчишечьим голосом. – Что нужно-то?
- Я хотел бы заключить с вами издательский договор.
- Издательский договооор? – протянул Юрьев.
- Вы же писали книги.
- Я? Книги? Вы что-то путаете.
- Ну как же… «Бабочка и слон», «Железная дверь», «Битва за планету Раксла», - сказал сбитый с толку Алексей Андреевич.
- Погодите, погодите… Кажется, припоминаю. Но ведь это было лет тридцать назад! Еще в моей прошлой жизни. Я постарался о ней основательно забыть. Давайте-ка пройдем и поговорим.
Алексей Андреевич содрогнулся от отвращения, но все же вошел в узкую, как пенал, комнату, заваленную мусором и заставленную разбитой мебелью. Юрьев открыл окно, и дышать сразу стало намного легче. Он постелил газету на липкий, в желтых пятнах, табурет и сел на старую армейскую кровать, постель на которой не меняли со дня изготовления подушек и простыней.
- Где и что подписать? – спросил Юрьев, наливая в стакан мутный самогон.
- Минутку. Сначала скажите, сколько вы хотите. Мы предлагаем эксклюзивный договор на все ваши произведения.
Юрьев поставил под кровать трехлитровую банку:
- Нисколько. Писанина кормить не будет. Берите так.
- Вам не нужны деньги?
Юрьев отпил глоток самогона и с наслаждением причмокнул:
- Тридцать лет назад они мне были нужны. Когда умирала моя жена, и я брал кредиты, где только мог. Когда коллекторы переломали мне ребра, заставили продать квартиру и переехать сюда. Когда забрали детей, потому что я работал на хлебозаводе по четырнадцать часов в сутки. Ненадлежащие условия для жизни, видите ли. О, ювенальная юстиция – это такое дело! С ней, брат, не забалуешь! А сейчас зачем мне деньги? Сколько мне осталось? На том свете они ни к чему! Там все равны, и нищий, и богач.
- Ну, хоть коммуналку оплатить, - растерянно произнес Алексей Андреевич, разглядывая пачку неоплаченных счетов за электричество.
- Это самое бесполезное дело. Мне отключали свет, да включили обратно, когда я костры на полу разводить начал. Выселить-то меня не могут. Любое жилье – дворец по сравнению с этим, - Юрьев показал тонким грязным пальцем на лохмы плесени, свисающие с потолка.
- А детям? – Алексей Андреевич продолжал уговаривать писателя взять его же собственные деньги.
- А что дети? У меня своя жизнь, у них – своя. Они, говорят, большие люди. Хотите, платите им. Меня и так все устраивает. Вы знаете поговорку – как потопаешь, так и полопаешь? Я сбегаю на помойку, что найду, продам. Выпью, закушу. Да что мы зря теряем время? Давайте бумаги и дело с концом. Только дело это пропащее, говорю вам точно. Было бы у меня хоть немного таланта, я бы чего-то да добился. А так… ну, на нет и суда нет.
Юрьев вытащил из-под грязного, желто-коричневого матраса смятый паспорт. Алексей Андреевич не стал больше спорить. Договор подписали быстро. Все имущественные права на все произведения Юрьева Павла Петровича переходили издательству на много лет вперед.
Уже у двери Алексей Андреевич заметил на полке разбитого шкафа несколько старых накопителей.
- Если что-то приглянулось, все ваше! – ответил с кровати Юрьев. – Мне все равно оно без надобности – скоро поеду на встречу с Богом.
Алексей Андреевич завернул накопители в носовой платок. Его больно кольнула совесть, прямо под ложечку. Он даже подпрыгнул. Но дело есть дело, и совесть пришлось засунуть поглубже и подальше. Алексей Андреевич оставил на столе две купюры и помчался в издательство. Рабочий день закончился, но, к счастью, компьютерщик еще не ушел.
- Ты можешь это скинуть куда-нибудь? – Алексей Андреевич вывалил накопители на стол.
- Без проблем. У меня полно переходников.
Через полчаса все рукописи Юрьева оказались на сервере. А еще через день половина издательства не вышла на работу. Алексей Андреевич не стал устраивать скандал – это был тестовый забег. Если уж искушенные в литературе работники утонули в созданных Юрьевым мирах, то простые читатели и подавно проглотят все. И попросят добавки.
Только на следующей неделе Алексей Андреевич смог собрать новое совещание.
- Я сам все видел! – начал он вместо приветствия. – Мне не нужно спрашивать ваше мнение. Осталось разработать план выхода книг и запустить их в печать.
- Там даже мне работы почти нет, - отозвался корректор. – Все чисто. Разве что запятые и опечатки кое-где поправить. После того, что несут нам в издательство, я не понимаю, как Юрьев не греб деньги не то что лопатой, а шагающим экскаватором!
- Он не мог. Тогдашнему читателю он был неинтересен. Его темы становятся актуальными только сейчас. К тому же Юрьев утонул под завалами бездарной графомании. Никто его попросту не заметил. Впрочем, и сейчас… нет, главное, конечно, текст. Но не забывайте, что мы бизнесмены. А для продаж важна личность писателя. Узнав, что автор – бомж, люди пройдут мимо книжных полок. Продажи сильно упадут, а нам это ни к чему.
- Бомж? – почти выкрикнули все.
- Именно. Юрьева сломала жизнь, он опустился. Но все права на его произведения у нас, я, честно говоря, не думал, что у меня выйдет так легко все устроить. Он сам развязал нам руки. Мы создадим Юрьева заново! Таким, каким он нужен читателям. Я найду хорошее рекламное агентство – у меня есть одно на примете. А вы пока подберите подходящих моделей и устройте фотопробы. Дальше сами знаете что делать. Совещание закрыто.
В издательстве закипела работа.
***
Прошло три месяца. Алексею Андреевичу совсем не хотелось ехать в старое общежитие. Но совесть костлявым пальцем скребла где-то между сердцем и диафрагмой, и он все-таки решился порадовать старика только что напечатанной книгой. Но Юрьеву она уже была не нужна.
Когда Алексей Андреевич постучал, никто ему не ответил. Из-за двери доносилось только низкое, дрожащее жужжание мух. Алексей Андреевич вызвал полицию.
Дверь взломали. Юрьев лежал в смятой постели на спине, в луже собственной рвоты. На полу валялась груда пустых водочных бутылок.
- Захлебнулся, - сказал участковый. – Сдох – туда ему и дорога. Никчемный был человек, хотя и безобидный. Все по помойкам да пивнушкам шастал. Кто-то ему денег подкинул, вот он и допился до могилы. Безлимит на водку ни к чему хорошему не приводит.
Сам не зная зачем, Алексей Андреевич сделал несколько снимков смартфоном. Потом ему пришлось ехать в участок и давать показания, но, изображая вселенскую скорбь, он улыбался в душе. Все случилось так, как он и хотел.
***
Молодая учительница, восторженно сверкая глазами, начала урок литературы:
- На прошлом занятии мы говорили о знаменитом человеке – Павле Петровиче Юрьеве. Напомню, его именем названа наша школа, центральная библиотека, улица и автомобильный мост. Заработав на своих книгах состояние, он многое сделал для развития города. Вы всегда можете посетить дом-музей, где сейчас собирается Союз Писателей. Катя Ульянова, ты приготовила доклад?
С первой парты поднялась тощая девочка в очках.
- Да, Марина Мариновна… Максимовна!
- Тогда почитайте его нам!
Катя достала папку и прошла к доске. Солнце защекотало девочке нос, она вдохнула побольше воздуха и оглушительно чихнула. Класс дружно захохотал. Марина Максимовна хлопнула указкой по столу, восстанавливая порядок.
- Я вам дам! – погрозила Катя кулаком всему классу.
Несколько минут она читала обычную рутину о значении Юрьева в мировой литературе, о его знаменитых произведениях и прорыве, который он совершил. Зачитала восторженные отзывы критиков. Показала студийную фотографию хорошо одетого молодого человека с бородкой, модной во все времена. Но когда Катя начала рассказывать о роскошной жизни писателя, о двухэтажном особняке и вилле в Испании, она сначала захихикала, а потом и вовсе зашлась в приступе неудержимого смеха.
- Что с тобой, Катя? Тебе нехорошо? – всполошилась Марина Максимовна.
- Да все хорошо, - ответила девочка, сняв очки и утирая слезы. – Фейк этот ваш Юрьев. Вранье одно.
- Какое вранье? Ты что несешь?
- Жил Юрьев, как бомж, никому не нужный. Все пропил, ошивался по помойкам и подавился собственной блевотиной. Его мой дед создал – главред в издательстве. Он же и деньги давал на развитие города.
- Но как же произведения Юрьева!
- Вот только книжки он и умел писать. А как говорил мой дед, писанина кормить не будет. Это самое последнее дело – в звезду можно кого хочешь превратить. Гляньте на нашу эстраду. А вот он, Юрьев какой на самом деле!
И девочка бросила на стол фотографию, сделанную много лет назад в комнате общежития. Учительница взвизгнула, вскочила со стула и попятилась:
- Убери эту гадость! Зачем ты ее принесла?
- Что, рухнули ваши идеалы, да? Мне мама всегда говорила, что говорить неправду - плохо. А кругом все врут, все! Чему вы детей научите, а? Чему?
Учительница билась в истерике. Кто-то вызвал скорую, и ее увезли. Она хихикала и все время повторяла: «Писанина кормить не будет».
11.07.2020
Он сел обратно в кресло и налил стакан воды. Алексей Андреевич Ульянов только пришел в издательство и сразу взялся, как он сам говорил, «вытрясать пыль из старых диванов». Полный, с короткими ручками и ножками, он катался колобком по кабинетам и требовал свежих идей. Талантливый рекламщик и управленец, в литературе он смыслил не больше первокурсника политехнического вуза. Впрочем, как он сам говорил – главное, это найти хорошего секретаря.
- Мы могли бы взять топовых авторов интернета, - отозвался редактор отдела фантастики. – Клевицкий, Ляхов, Буранов. Иван Колдун наконец. Выбирайте любого.
Алексей Андреевич недовольно фыркнул:
- Они на пике популярности. Их читают, с них можно кое-что поиметь. Но это – день сегодняшний. А нам нужен прорыв, новое слово в литературе! Без этого мы в… Машенька, что вы там делаете? И это во время совещания! Ну-ка дайте сюда смартфон!
Ответственный секретарь покраснела и отдала гаджет. Алексей Андреевич глянул на экран и удивленно произнес:
- Тексты ру? Кто-то еще пользуется этой древностью? Да этот сайт давно пора закрыть – там же интерфейс еще времен царя Гороха. Во что же вы, Машенька, как говорит молодежь, втыкаете? Юрьев Павел Петрович, «Бабочка и слон».
- Там два рассказа и повесть, - Машенька сказала это четко и с достоинством.
Алексей Андреевич поймал себя на том, что никак не может оторваться от текста. Автор словно рисовал картину легкими, воздушными мазками. Образы возникали и тут же расплывались как по взмаху волшебной палочки.
- Выясните мне, где можно найти этого Юрьева, - сказал Алексей Андреевич, закрыв, наконец, рот. – Впрочем, я сам займусь. Машенька, срочно, повторяю, срочно гляньте в интернете все книги Юрьева, какие найдете. Я хотел вас наказать, но если дело выгорит, вам полагается премия. Всем спасибо, все свободны.
***
Отыскать нужный адрес оказалось не просто. Только с помощью связей в полиции и паспортном столе Алексей Андреевич выяснил, что Юрьев продал трехкомнатную квартиру и переехал в старое общежитие на окраине города.
Дом на улице Матросова оказался старой, добротной кирпичной постройкой с шиферной крышей. Внутри – коридоры с множеством комнат, общая кухня, душ и несколько уборных на этаже. В расписанном неприличными словами холле сохранились остатки помещения для вахтеров. Неужели кто-то еще так живет?
Алексей Андреевич постучался в деревянную дверь, впрочем, не особенно надеясь на ответ.
- Кто там? – раздался молодой и звонкий голос.
- Мне бы Юрьева Павла Петровича.
Дверь открылась. От ужасной вони Алексея Андреевича едва не стошнило. На пороге стоял косматый старик с одутловатым лицом и глубоко запавшими глазами. От него разило мочой и перегаром.
- Это точно… вы, Юрьев? – только и вымолвил Алексей Андреевич.
- Он самый, - ответил старик мальчишечьим голосом. – Что нужно-то?
- Я хотел бы заключить с вами издательский договор.
- Издательский договооор? – протянул Юрьев.
- Вы же писали книги.
- Я? Книги? Вы что-то путаете.
- Ну как же… «Бабочка и слон», «Железная дверь», «Битва за планету Раксла», - сказал сбитый с толку Алексей Андреевич.
- Погодите, погодите… Кажется, припоминаю. Но ведь это было лет тридцать назад! Еще в моей прошлой жизни. Я постарался о ней основательно забыть. Давайте-ка пройдем и поговорим.
Алексей Андреевич содрогнулся от отвращения, но все же вошел в узкую, как пенал, комнату, заваленную мусором и заставленную разбитой мебелью. Юрьев открыл окно, и дышать сразу стало намного легче. Он постелил газету на липкий, в желтых пятнах, табурет и сел на старую армейскую кровать, постель на которой не меняли со дня изготовления подушек и простыней.
- Где и что подписать? – спросил Юрьев, наливая в стакан мутный самогон.
- Минутку. Сначала скажите, сколько вы хотите. Мы предлагаем эксклюзивный договор на все ваши произведения.
Юрьев поставил под кровать трехлитровую банку:
- Нисколько. Писанина кормить не будет. Берите так.
- Вам не нужны деньги?
Юрьев отпил глоток самогона и с наслаждением причмокнул:
- Тридцать лет назад они мне были нужны. Когда умирала моя жена, и я брал кредиты, где только мог. Когда коллекторы переломали мне ребра, заставили продать квартиру и переехать сюда. Когда забрали детей, потому что я работал на хлебозаводе по четырнадцать часов в сутки. Ненадлежащие условия для жизни, видите ли. О, ювенальная юстиция – это такое дело! С ней, брат, не забалуешь! А сейчас зачем мне деньги? Сколько мне осталось? На том свете они ни к чему! Там все равны, и нищий, и богач.
- Ну, хоть коммуналку оплатить, - растерянно произнес Алексей Андреевич, разглядывая пачку неоплаченных счетов за электричество.
- Это самое бесполезное дело. Мне отключали свет, да включили обратно, когда я костры на полу разводить начал. Выселить-то меня не могут. Любое жилье – дворец по сравнению с этим, - Юрьев показал тонким грязным пальцем на лохмы плесени, свисающие с потолка.
- А детям? – Алексей Андреевич продолжал уговаривать писателя взять его же собственные деньги.
- А что дети? У меня своя жизнь, у них – своя. Они, говорят, большие люди. Хотите, платите им. Меня и так все устраивает. Вы знаете поговорку – как потопаешь, так и полопаешь? Я сбегаю на помойку, что найду, продам. Выпью, закушу. Да что мы зря теряем время? Давайте бумаги и дело с концом. Только дело это пропащее, говорю вам точно. Было бы у меня хоть немного таланта, я бы чего-то да добился. А так… ну, на нет и суда нет.
Юрьев вытащил из-под грязного, желто-коричневого матраса смятый паспорт. Алексей Андреевич не стал больше спорить. Договор подписали быстро. Все имущественные права на все произведения Юрьева Павла Петровича переходили издательству на много лет вперед.
Уже у двери Алексей Андреевич заметил на полке разбитого шкафа несколько старых накопителей.
- Если что-то приглянулось, все ваше! – ответил с кровати Юрьев. – Мне все равно оно без надобности – скоро поеду на встречу с Богом.
Алексей Андреевич завернул накопители в носовой платок. Его больно кольнула совесть, прямо под ложечку. Он даже подпрыгнул. Но дело есть дело, и совесть пришлось засунуть поглубже и подальше. Алексей Андреевич оставил на столе две купюры и помчался в издательство. Рабочий день закончился, но, к счастью, компьютерщик еще не ушел.
- Ты можешь это скинуть куда-нибудь? – Алексей Андреевич вывалил накопители на стол.
- Без проблем. У меня полно переходников.
Через полчаса все рукописи Юрьева оказались на сервере. А еще через день половина издательства не вышла на работу. Алексей Андреевич не стал устраивать скандал – это был тестовый забег. Если уж искушенные в литературе работники утонули в созданных Юрьевым мирах, то простые читатели и подавно проглотят все. И попросят добавки.
Только на следующей неделе Алексей Андреевич смог собрать новое совещание.
- Я сам все видел! – начал он вместо приветствия. – Мне не нужно спрашивать ваше мнение. Осталось разработать план выхода книг и запустить их в печать.
- Там даже мне работы почти нет, - отозвался корректор. – Все чисто. Разве что запятые и опечатки кое-где поправить. После того, что несут нам в издательство, я не понимаю, как Юрьев не греб деньги не то что лопатой, а шагающим экскаватором!
- Он не мог. Тогдашнему читателю он был неинтересен. Его темы становятся актуальными только сейчас. К тому же Юрьев утонул под завалами бездарной графомании. Никто его попросту не заметил. Впрочем, и сейчас… нет, главное, конечно, текст. Но не забывайте, что мы бизнесмены. А для продаж важна личность писателя. Узнав, что автор – бомж, люди пройдут мимо книжных полок. Продажи сильно упадут, а нам это ни к чему.
- Бомж? – почти выкрикнули все.
- Именно. Юрьева сломала жизнь, он опустился. Но все права на его произведения у нас, я, честно говоря, не думал, что у меня выйдет так легко все устроить. Он сам развязал нам руки. Мы создадим Юрьева заново! Таким, каким он нужен читателям. Я найду хорошее рекламное агентство – у меня есть одно на примете. А вы пока подберите подходящих моделей и устройте фотопробы. Дальше сами знаете что делать. Совещание закрыто.
В издательстве закипела работа.
***
Прошло три месяца. Алексею Андреевичу совсем не хотелось ехать в старое общежитие. Но совесть костлявым пальцем скребла где-то между сердцем и диафрагмой, и он все-таки решился порадовать старика только что напечатанной книгой. Но Юрьеву она уже была не нужна.
Когда Алексей Андреевич постучал, никто ему не ответил. Из-за двери доносилось только низкое, дрожащее жужжание мух. Алексей Андреевич вызвал полицию.
Дверь взломали. Юрьев лежал в смятой постели на спине, в луже собственной рвоты. На полу валялась груда пустых водочных бутылок.
- Захлебнулся, - сказал участковый. – Сдох – туда ему и дорога. Никчемный был человек, хотя и безобидный. Все по помойкам да пивнушкам шастал. Кто-то ему денег подкинул, вот он и допился до могилы. Безлимит на водку ни к чему хорошему не приводит.
Сам не зная зачем, Алексей Андреевич сделал несколько снимков смартфоном. Потом ему пришлось ехать в участок и давать показания, но, изображая вселенскую скорбь, он улыбался в душе. Все случилось так, как он и хотел.
***
Молодая учительница, восторженно сверкая глазами, начала урок литературы:
- На прошлом занятии мы говорили о знаменитом человеке – Павле Петровиче Юрьеве. Напомню, его именем названа наша школа, центральная библиотека, улица и автомобильный мост. Заработав на своих книгах состояние, он многое сделал для развития города. Вы всегда можете посетить дом-музей, где сейчас собирается Союз Писателей. Катя Ульянова, ты приготовила доклад?
С первой парты поднялась тощая девочка в очках.
- Да, Марина Мариновна… Максимовна!
- Тогда почитайте его нам!
Катя достала папку и прошла к доске. Солнце защекотало девочке нос, она вдохнула побольше воздуха и оглушительно чихнула. Класс дружно захохотал. Марина Максимовна хлопнула указкой по столу, восстанавливая порядок.
- Я вам дам! – погрозила Катя кулаком всему классу.
Несколько минут она читала обычную рутину о значении Юрьева в мировой литературе, о его знаменитых произведениях и прорыве, который он совершил. Зачитала восторженные отзывы критиков. Показала студийную фотографию хорошо одетого молодого человека с бородкой, модной во все времена. Но когда Катя начала рассказывать о роскошной жизни писателя, о двухэтажном особняке и вилле в Испании, она сначала захихикала, а потом и вовсе зашлась в приступе неудержимого смеха.
- Что с тобой, Катя? Тебе нехорошо? – всполошилась Марина Максимовна.
- Да все хорошо, - ответила девочка, сняв очки и утирая слезы. – Фейк этот ваш Юрьев. Вранье одно.
- Какое вранье? Ты что несешь?
- Жил Юрьев, как бомж, никому не нужный. Все пропил, ошивался по помойкам и подавился собственной блевотиной. Его мой дед создал – главред в издательстве. Он же и деньги давал на развитие города.
- Но как же произведения Юрьева!
- Вот только книжки он и умел писать. А как говорил мой дед, писанина кормить не будет. Это самое последнее дело – в звезду можно кого хочешь превратить. Гляньте на нашу эстраду. А вот он, Юрьев какой на самом деле!
И девочка бросила на стол фотографию, сделанную много лет назад в комнате общежития. Учительница взвизгнула, вскочила со стула и попятилась:
- Убери эту гадость! Зачем ты ее принесла?
- Что, рухнули ваши идеалы, да? Мне мама всегда говорила, что говорить неправду - плохо. А кругом все врут, все! Чему вы детей научите, а? Чему?
Учительница билась в истерике. Кто-то вызвал скорую, и ее увезли. Она хихикала и все время повторяла: «Писанина кормить не будет».
11.07.2020
