Почитала и мурашки по коже... до того тоскливо, горестно и трагично.
8 октября исполнилось 125 лет со дня рождения великой русской поэтессы
Когда сегодня модные психологи нам советуют: «Делайте только то, что вам хочется, - и будете счастливы» - я говорю: а Цветаева? Она - величайший пример деланья того, что хочется, и одновременно - самого несчастливого человека на свете. Против войны, революции, эмиграции, НКВД, потом - опять войны рассыпается в прах нынешняя оптимистическая логика. Хотя не знаю, пришлось ли бы намного легче в мирное время поэту с «голой душой»... Лучше всех понимала свою гениальную мать дочь Ариадна, Аля. Еще ребенком она сказала Марине Ивановне: «Вас надо сжечь, чтобы вас согреть, да и то вы из гордости будете говорить, что вам холодно». А вот Цветаева - сама о себе: «От меня шла такая сила жизни! И сейчас идет. Да никто не берет…»
Любовь живет от 5 до 75 лет
Она жила и действовала всегда по любви. Шести лет посмотрела спектакль «Евгений Онегин» и влюбилась в обоих - и Онегина, и Татьяну. «Влюбилась в любовь». В тяжелом 1918 году, когда мир трещал и шатался и вроде не до любви, она делает запись в дневнике: «Вся жизнь делится на три периода: предчувствие любви, действие любви и воспоминание о любви… Причем середина (очевидно, действие любви. - Ред.) длится от 5-ти лет до 75-ти, - да?» Это риторическое «Да?», конечно, адресовано ею к себе самой. Выйдя замуж рано - в 18 лет - за Сергея Эфрона, она потом много раз еще влюблялась. Но сохраняла мужу верность в главном: всегда следовать за ним. «Да - в вечности жена - не на бумаге». Именно этот принцип и погубил ее, когда она решилась вернуться из Парижа в Москву, где ее последовательно лишат дочери, мужа и кислорода.
Рябиновая настойка для вдохновения
Мать, Мария Мейн, растила дочерей в ежовых рукавицах. Особенно доставалось «нелюбимице» Марине. Ее планировалось развить в гениальную пианистку. Есть легенда: первое слово, произнесенное Цветаевой, было не «мама», а «гамма». Стремление выбиться из-под родительского контроля усилилось, когда Мария Александровна умерла от туберкулеза. Марине тогда не было 14 лет. Она ночует на кладбище в Тарусе со сводной сестрой Варварой. Ворует этюды у знакомого художника - из озорства. Потом бреет голову несколько раз подряд - якобы от этого вырастут кудрявые волосы. Сидит на «шампиньоновой диете», чтобы похудеть, в 16 пьет рябиновую настойку, которую сначала находит в буфете, а потом посылает за ней дворника. На чердаке, закрывшись с настойкой, она создает стихи, потом составившие «Вечерний альбом», расхваленный Максимилианом Волошиным, - пригласительный ВИП-билет в большую литературу.
Влюбилась в человека, подарившего… камушек
Марина Ивановна, гостя у Волошина на даче в Коктебеле, сказала: «Макс, я выйду замуж за того, кто угадает, какой мой любимый камень». Волошин рассказал об этом Сергею Эфрону, бывшему там же, и тот вскоре преподнес Марине Ивановне сердоликовый кабошон. Потом явился миф, будто камень подобран на пляже в Сердоликовой бухте.
На выставке «Душа, не знающая меры…», которая сейчас открылась к юбилею Цветаевой в Государственном литературном музее, есть перстень, камень в котором - тот самый сердолик. Помните: «Я с вызовом ношу его кольцо!» Конечно, сердолик качественный, не похоже, что его нашли в пляжной гальке. Но большая правда в том, что Марина Ивановна вполне могла влюбиться в дарителя сердолика. Скорее чем в дарителя бриллиантов.
Всю жизнь винила себя в смерти младшей дочери
Причины самоубийства Марины Ивановны досконально изучены, но так и неизвестны. Из трех предсмертных записок сложилась самая стойкая версия - разлад в отношениях с обожаемым сыном Георгием, Муром, который был тогда в том возрасте (16 лет), когда мечтают избавиться от удушающей материнской любви. Мур стал кумиром Марины Ивановны еще до своего рождения. Цветаева ожидает явления гениального человека, который будет «понимать язык зверей и птиц и находить клады» (цитата из письма старшей дочери Али, она, очевидно, выражала идеи матери, как всегда). Но не потому ли на Мура так много надежд, что до него в страшной Москве 1919 года оставленная мамой, в приюте, то ли от голода, то ли от тифа, мучительно умирает трехлетняя дочь Ирина? Роковую ошибку - решение поместить девочек в приют - поэт делает зимой, когда трудно достать даже картошки, а печку топят мебелью. В детдоме детям обещают «рису и шоколада». Но, как вскоре выясняется, там ничего этого нет. Аля тяжело заболевает. Марина Ивановна забирает ее домой и выхаживает. Обеих ей не потянуть. Она выбирает любимую - Алю. А нелюбимую Ирину оставляет, и та вскоре умирает. Мать даже не поедет на прощание. Мы то и дело натыкаемся на напоминания об этой смерти. Даже в самом попсовом любовном «Мой милый, что тебе я сделала?» вылезает внезапно: «Детоубийцей на суду стою немилая, несмелая…» А вот в дневнике: «История Ирининой жизни и смерти: на одного маленького ребенка в мире не хватило любви». Ясно, чьей любви. Немудрено, что за таким выводом последовал самоприговор, который Цветаева привела в исполнение 31 августа 1941 года в Елабуге.
Стихотворение в виде... телеграммы
К 125-летию Цветаевой тиражом всего в 500 экземпляров вышла чудесная книга «Библиофильский венок М. И. Цветаевой» Ее составляют автографы поэта из собраний виднейших коллекционеров Л. А. Мнухина и М. В. Сеславинского. Среди прочих редкостей в издании приводится довольно толстый «моток» бумажной ленты - телеграмма, текст которой - без знаков препинания и строчных букв - целиком представляет стихотворение «Безумье и благоразумье». Это сочинение 1915 года отправлено в 1930-м барону и поэту Анатолию Штейгеру (1907 - 1944), эмигранту первой волны. Во многом та переписка напоминала любовную. Хотя встретились лично корреспонденты только один раз, в 1936 году.
Вот это стихотворение:
Безумье - и благоразумье,
Позор - и честь,
Все, что наводит на раздумье,
Все слишком есть -
Во мне. - Все каторжные страсти
Свились в одну! -
Так в волосах моих - все масти
Ведут войну!
Я знаю весь любовный шепот,
- Ах, наизусть! -
- Мой двадцатидвухлетний опыт -
Сплошная грусть!
Но облик мой - невинно розов,
- Что ни скажи! -
Я виртуоз из виртуозов
В искусстве лжи.
В ней, запускаемой как мячик
- Ловимый вновь! -
Моих прабабушек-полячек
Сказалась кровь.
Лгу оттого, что по кладби?щам
Трава растет,
Лгу оттого, что по кладби?щам
Метель метет…
От скрипки - от автомобиля -
Шелков, огня…
От пытки, что не все любили -
Одну меня!
От боли, что не я - невеста
У жениха…
От жеста и стиха - для жеста
И для стиха!
От нежного боа на шее…
И как могу
Не лгать, - раз голос мой нежнее, -
Когда я лгу…
3 января 1915 г.
8 октября исполнилось 125 лет со дня рождения великой русской поэтессы
Когда сегодня модные психологи нам советуют: «Делайте только то, что вам хочется, - и будете счастливы» - я говорю: а Цветаева? Она - величайший пример деланья того, что хочется, и одновременно - самого несчастливого человека на свете. Против войны, революции, эмиграции, НКВД, потом - опять войны рассыпается в прах нынешняя оптимистическая логика. Хотя не знаю, пришлось ли бы намного легче в мирное время поэту с «голой душой»... Лучше всех понимала свою гениальную мать дочь Ариадна, Аля. Еще ребенком она сказала Марине Ивановне: «Вас надо сжечь, чтобы вас согреть, да и то вы из гордости будете говорить, что вам холодно». А вот Цветаева - сама о себе: «От меня шла такая сила жизни! И сейчас идет. Да никто не берет…»
Любовь живет от 5 до 75 лет
Она жила и действовала всегда по любви. Шести лет посмотрела спектакль «Евгений Онегин» и влюбилась в обоих - и Онегина, и Татьяну. «Влюбилась в любовь». В тяжелом 1918 году, когда мир трещал и шатался и вроде не до любви, она делает запись в дневнике: «Вся жизнь делится на три периода: предчувствие любви, действие любви и воспоминание о любви… Причем середина (очевидно, действие любви. - Ред.) длится от 5-ти лет до 75-ти, - да?» Это риторическое «Да?», конечно, адресовано ею к себе самой. Выйдя замуж рано - в 18 лет - за Сергея Эфрона, она потом много раз еще влюблялась. Но сохраняла мужу верность в главном: всегда следовать за ним. «Да - в вечности жена - не на бумаге». Именно этот принцип и погубил ее, когда она решилась вернуться из Парижа в Москву, где ее последовательно лишат дочери, мужа и кислорода.
Рябиновая настойка для вдохновения
Мать, Мария Мейн, растила дочерей в ежовых рукавицах. Особенно доставалось «нелюбимице» Марине. Ее планировалось развить в гениальную пианистку. Есть легенда: первое слово, произнесенное Цветаевой, было не «мама», а «гамма». Стремление выбиться из-под родительского контроля усилилось, когда Мария Александровна умерла от туберкулеза. Марине тогда не было 14 лет. Она ночует на кладбище в Тарусе со сводной сестрой Варварой. Ворует этюды у знакомого художника - из озорства. Потом бреет голову несколько раз подряд - якобы от этого вырастут кудрявые волосы. Сидит на «шампиньоновой диете», чтобы похудеть, в 16 пьет рябиновую настойку, которую сначала находит в буфете, а потом посылает за ней дворника. На чердаке, закрывшись с настойкой, она создает стихи, потом составившие «Вечерний альбом», расхваленный Максимилианом Волошиным, - пригласительный ВИП-билет в большую литературу.
Влюбилась в человека, подарившего… камушек
Марина Ивановна, гостя у Волошина на даче в Коктебеле, сказала: «Макс, я выйду замуж за того, кто угадает, какой мой любимый камень». Волошин рассказал об этом Сергею Эфрону, бывшему там же, и тот вскоре преподнес Марине Ивановне сердоликовый кабошон. Потом явился миф, будто камень подобран на пляже в Сердоликовой бухте.
На выставке «Душа, не знающая меры…», которая сейчас открылась к юбилею Цветаевой в Государственном литературном музее, есть перстень, камень в котором - тот самый сердолик. Помните: «Я с вызовом ношу его кольцо!» Конечно, сердолик качественный, не похоже, что его нашли в пляжной гальке. Но большая правда в том, что Марина Ивановна вполне могла влюбиться в дарителя сердолика. Скорее чем в дарителя бриллиантов.
Всю жизнь винила себя в смерти младшей дочери
Причины самоубийства Марины Ивановны досконально изучены, но так и неизвестны. Из трех предсмертных записок сложилась самая стойкая версия - разлад в отношениях с обожаемым сыном Георгием, Муром, который был тогда в том возрасте (16 лет), когда мечтают избавиться от удушающей материнской любви. Мур стал кумиром Марины Ивановны еще до своего рождения. Цветаева ожидает явления гениального человека, который будет «понимать язык зверей и птиц и находить клады» (цитата из письма старшей дочери Али, она, очевидно, выражала идеи матери, как всегда). Но не потому ли на Мура так много надежд, что до него в страшной Москве 1919 года оставленная мамой, в приюте, то ли от голода, то ли от тифа, мучительно умирает трехлетняя дочь Ирина? Роковую ошибку - решение поместить девочек в приют - поэт делает зимой, когда трудно достать даже картошки, а печку топят мебелью. В детдоме детям обещают «рису и шоколада». Но, как вскоре выясняется, там ничего этого нет. Аля тяжело заболевает. Марина Ивановна забирает ее домой и выхаживает. Обеих ей не потянуть. Она выбирает любимую - Алю. А нелюбимую Ирину оставляет, и та вскоре умирает. Мать даже не поедет на прощание. Мы то и дело натыкаемся на напоминания об этой смерти. Даже в самом попсовом любовном «Мой милый, что тебе я сделала?» вылезает внезапно: «Детоубийцей на суду стою немилая, несмелая…» А вот в дневнике: «История Ирининой жизни и смерти: на одного маленького ребенка в мире не хватило любви». Ясно, чьей любви. Немудрено, что за таким выводом последовал самоприговор, который Цветаева привела в исполнение 31 августа 1941 года в Елабуге.
Стихотворение в виде... телеграммы
К 125-летию Цветаевой тиражом всего в 500 экземпляров вышла чудесная книга «Библиофильский венок М. И. Цветаевой» Ее составляют автографы поэта из собраний виднейших коллекционеров Л. А. Мнухина и М. В. Сеславинского. Среди прочих редкостей в издании приводится довольно толстый «моток» бумажной ленты - телеграмма, текст которой - без знаков препинания и строчных букв - целиком представляет стихотворение «Безумье и благоразумье». Это сочинение 1915 года отправлено в 1930-м барону и поэту Анатолию Штейгеру (1907 - 1944), эмигранту первой волны. Во многом та переписка напоминала любовную. Хотя встретились лично корреспонденты только один раз, в 1936 году.
Вот это стихотворение:
Безумье - и благоразумье,
Позор - и честь,
Все, что наводит на раздумье,
Все слишком есть -
Во мне. - Все каторжные страсти
Свились в одну! -
Так в волосах моих - все масти
Ведут войну!
Я знаю весь любовный шепот,
- Ах, наизусть! -
- Мой двадцатидвухлетний опыт -
Сплошная грусть!
Но облик мой - невинно розов,
- Что ни скажи! -
Я виртуоз из виртуозов
В искусстве лжи.
В ней, запускаемой как мячик
- Ловимый вновь! -
Моих прабабушек-полячек
Сказалась кровь.
Лгу оттого, что по кладби?щам
Трава растет,
Лгу оттого, что по кладби?щам
Метель метет…
От скрипки - от автомобиля -
Шелков, огня…
От пытки, что не все любили -
Одну меня!
От боли, что не я - невеста
У жениха…
От жеста и стиха - для жеста
И для стиха!
От нежного боа на шее…
И как могу
Не лгать, - раз голос мой нежнее, -
Когда я лгу…
3 января 1915 г.
